Кромешник - О`Санчес

Глава 9

Варит сладкий сон

В заповеднике времён

Госпожа утрат.

– Хорошо выглядишь, Франк! Привет, Тобиас!

– Здорово, Джеймс. Что это у тебя с ногой?

– Говно месил на досуге. Ну что, здесь будем говорить, или как? Чего приехал? – Дядя Джеймс озирался, словно ожидал пули из-за каждой занавески каждого окна.

– Джеймс, давай внутри обсудим, что здесь крик подымать, верно я говорю?

– Ещё бы! Ну, смотри, а я гостям всегда рад. – Дядя Джеймс сделал приглашающий жест, пошёл впереди, пряча до времени гнусную ухмылку. Патрик, руки в карманах, панорамным, охватывающим взглядом упёрся в окна противоположного дома, рассчитывая уловить движение, отблеск, тень или ещё что-нибудь, сулящее угрозу. На лестничной клетке тоже могли подстерегать убойные сюрпризы, но Патрик был один, обеспечить контроль впереди и в арьергарде времени не было, а вероятность нападения с тылу обычно выше, чем засады впереди.

– Тоб, постереги машину, отдохни, но посматривай, я скоро.

Дядя Джеймс немедленно развернулся к Франку и с серьёзным видом вмешался в разговор:

– Долго ему придётся ждать, с голоду валенки отбросит. Обсуждать есть чего, не украдут вашу машину, не мучай парня, пусть с нами идёт… – Он гостеприимно пропустил Франка перед собой, тот, в свою очередь, кивком послал вперёд Тобика.

В квартиру ввалились запыхавшиеся – пятый этаж без лифта, один Патрик дышал ровно, только глаза его горели диковато – вновь обозначились глюки, на этот раз зрительные. Дядя Джеймс первым делом направился на кухню и самолично поставил кофейник на огонь, чтобы подсластить Франку предстоящую пилюлю, но это слабо помогло – Франк, уяснив что к чему, плевался и визжал, грозил Джеймсу миллионными штрафами… Тщетно: сам напросился на встречу, сам предложил войти в дом, изволь терпеть и решать свои вопросы по телефону, в одностороннем порядке, разумеется, незачем сюда звонить. Франк продолжал плеваться как верблюд, но смирился в конце концов, и он в такой ситуации аналогично поступил бы… Тобика с кружкой отсадили к окну – печеньем хрустеть, а сами тут же, на кухне, перешли к делам.

Франк имел своих людей в департаменте внутренних дел, там ему сообщили, что дело Червончика потихонечку, подспудно пытаются раскручивать, ибо прозвучало слово «Швейцария». Видимо, в этой связи и объявлен розыск на Гекатора Суллу, может быть, по подозрению в его убийстве. Вроде как не он, а наоборот, его убили.

– Бред какой-то, он ведь жив.

– Тогда докажи, покажи его живого, розыск и прекратится… Якобы. Зачем его ищут? Объявить о богатом наследстве?

– Это Червончик, сволочь… Ладно, подумаем.

– Ну, ты теперь расскажи, что из-за чего здесь происходит, не надо ли помочь?

– Времени у нас вагон, все в подробностях расскажу. А в двух словах пока – Гиена проведал, что мы с тобой решили Южной Америкой заняться, ловушку приготовил, чтобы нас с тобой побоку, а все себе захапать. Мы с Патриком уработали сегодня утром и его и нескольких его парней, а теперь по городу основные события идут.

И, как бы подтверждая его слова, затрещал телефон. С этой минуты телефонная трубка почти не покидала Джеймсовой ладони: то ему звонил кто-либо из троих доверенных лиц, то – и гораздо чаще – он сам накручивал номера, спрашивал, ругался, отдавал приказы и соболезновал.

Каша заварилась весьма крутая. На три часа пополудни насчитывалось уже восемнадцать покойников с обеих сторон, не считая трупов в мотеле. Пока счёт выходил 13:4 в пользу организации Джеймса, один убитый – случайный прохожий. Зазвенел телефон, поступили новые сводки. На этот раз отличился Нестор: он с ребятами заехал пожрать в китайскую харчевню, а там как раз делали закупки специй сицилийцы, трое молодчиков из стреляющих. Нестор сориентировался мгновенно, вернулся в машину за автоматом и сам положил всех троих. «Обедать пришлось ехать в другое место», – с небрежной лихостью добавил Нестор. Помимо кадровых, пошли материальные потери: сгорел кинотеатр (подпольное ночное казино – «мельница», в переводе на простой язык, или «катран», если по-новому), взорван гараж-стоянка возле стадиона. Самое неприятное – там погиб Боцман, старый неосторожный дурак. Полиция встала на рога: наплевав на дружбу и деньги своих криминальных визави, лягавые начали повальный шмон в притонах и на улицах. Все навороченные моторы со знакомыми номерами тормозились, владельцев с широко раздвинутыми ногами валили на капоты и обыскивали, щедро охаживая дубинками по рёбрам; найдя стволы, перья или наркоту, тотчас же волокли в участок. Не прошло и двух часов, как все бандгруппы города, непосредственно не участвующие в событиях, залегли на дно. Дядя Джеймс звонил известным ему авторитетам, извинялся, оправдывался, угрожал, сулил отступные и компенсационные, призывал к патриотизму. Как правило, он почти везде достигал взаимопонимания, и этому способствовали несколько факторов: его грозная репутация, его чёткая щедрость в делах и результативность сегодняшних событий: по телевизору и в экспресс-листках их комментировали, словно фронтовые сводки. Люди Дяди Джеймса строго по плану среагировали на полицейский беспредел и передвигались по городу только на общественном транспорте либо пешком.

Сицило-американцам никогда прежде не приходилось сталкиваться со столь свирепой резнёй. Тридцать восемь человек убитых и восемь раненых – таковы были их потери субботнего дня, среди них глава всей преступной семьи Роберто Дженна. Поражение было полным, старику Джованни Галло пришлось покинуть свой огород и на время взять на себя управление остатками банды. Он выговорил при этом условие, что как только с материка подоспеет помощь, он немедленно возвращается в деревню, к своим яблоням и сливам. Двенадцать человек из армии Дяди Джеймса тоже перешли в мир иной, трое были тяжело ранены, трое взяты с поличным во время стрельбы – этим предстояло посидеть с месяцок, пока не отмажут, а то и срок приподнять, скорее всего небольшой. В ту ночь кабаки, бордели и игорные притоны напрасно ждали посетителей – все боялись разборок, боялись облав, никто не хотел стать клиентом переполненного морга.

К ночи определилась победа. Только что Герман доложил: макаронники пригнали ветку с листьями – вроде как переговоры предлагают. Дядя Джеймс на радостях пообещал Франку отпустить его на следующий вечер, если все будет тип-топ. Чтобы не дёргать нервы, новости смотреть не стали, а решили расслабиться за столом. Патрику кусок в горло не шёл – больно круто его трепало, приходилось терпеть, не подавая виду. Он выждал благоприятный момент и объявил, что лезет в ванну на часок – отмокать. Дядя Джеймс, Франк и Тобик ещё раньше удовлетворились душем, и никто не возражал. Патрик закрылся в ванной, разделся и принялся манипулировать струями горячей и холодной воды попеременно. Слегка помогло. Он набрал затем горячей воды, достал из кармана две таблетки аспирина, растолок их в ладони, закинул в рот и запил прямо из крана. Потом, шипя, полез в нестерпимо горячую воду. Первые две минуты ему казалось, что он одновременно упадёт в обморок и сойдёт с ума, но нет, выдержал. Полтора часа подряд Патрик пытался улететь в астрал и оттуда починить свой охромевший разум. Когда он вылез из ванны, смеющиеся головы и угрожающие голоса исчезли, сердце гулко бухало в усталой груди, ноги противно дрожали. Ещё сутки, и все наладится, определил Патрик. Он надел единственный длинный халат, обвязался поясом и пошёл присоединяться к обществу.

Тобик подналёг на пиво и водку, Франк с удовольствием попивал красное калифорнийское вино («Среди неевропейских помоев это – лучшее»), однако был умерен, по своему обыкновению; оба смотрели включённый тихонько телевизор – эстрадное шоу. Дядя Джеймс поужинал «насухо», потом одним махом залудил двухсотграммовый стакан «мартеля», вытащил телефонный штепсель из розетки и пошёл на боковую. После двадцати трех часов резко повышалась вероятность перехвата телефонных разговоров, Дядя Джеймс не собирался этим пренебрегать, поэтому и обнулил звонки, от греха подальше, хотя имел защиту от любопытствующих ушей куда более реальную. Дело в том, что квартирка была не простая. Здесь, как и на Старогаванской, была установлена армейская аппаратура ВЧ – высокочастотной связи, – обеспечивавшая непробиваемую кодировку звуковых сигналов, когда Джеймс беседовал с тремя, а после смерти Боцмана – с двумя точками, аналогично оборудованными. В остальных случаях разговор можно было контролировать, поэтому необходима осторожность для собеседников. (Так обещал ему изобретатель-самоучка, познавший и даже усовершенствовавший эту самую ВЧ, проверки пока его слова подтверждали. Он пытался объяснить Дяде Джеймсу технические подробности, но тот сунул ему обещанный могучий, как всегда, гонорар, цыкнул для порядка и выпихнул вон: должен был вот-вот завалиться Франк с девками.)